478-493

ТЕТРАДЬ СЕМНАДЦАТАЯ

 

1 декабря 2003 года. 11 часов утра.

Окончена очередная тетрадь.

Плен памяти окутал меня каким-то туманным духом воспоминаний... Весь я и все мои мысли — там,  в Детстве...

 

Школьные новогодние праздники проходили в универсальном Большом зале на третьем этаже школы. По мере необходимости более ста квадратных метров площади превращались то в спортивный зал для проведения уроков физкультуры, то в место проведения уроков пения, то в актовый зал для собраний школы, пионерской дружины и комсомольских акций, а также утренников.

Две наружные стены зала были прорезаны десятком низко посаженных и очень высоких узких окон с квадратными фрамугами.

Из окон открывался вид на зимний городской пейзаж старого Нижнего: школьный сад, старые винные погреба (в которых были размещены цеха мебельной фабрики), задний фасад административного здания стадиона «Динамо». Плачущие, покрытые зимним инеем березы, кое-где воткнутые во дворах и перед домами Комсомольского переулка, — все с высоты третьего этажа воспринималось по-новому, завораживало.

Завороженность держала около окон, и глаза выискивали что-нибудь новое в окружающем пространстве, не увиденное в обыденной жизни.

Нового, вроде, ничего не было, и, казалось, что все давно не меняется, но другой угол обзора и увеличение дальности видимости обветшавших заборов, мусорных ящиков, скворечников на березах, крыш домишек и сараев, покрытых снежным покровом, — вводили в мечтательность.

А что если подняться еще куда-нибудь повыше, на крышу нового дома с аркой, который недавно построили на месте снесенной церкви?.. А что если подняться на шпиль банка?.. Какой будет Свердловка? Как она будет выглядеть?

480

В каком-то журнале я видел фотографию Свердловки, отснятой со шпиля банка.

Здорово! Все знакомо — и сразу все созерцаешь в любимом едином целом...

А так — пока идешь от одного угла до второго, все начальное по дороге забывается... А тут — сразу все вместе.

Старухи на лавочке говорят, что есть Б-г и что он все видит. Я из окна третьего этажа школы очень многое вижу...

А все же — что такое Б-г? Кто такой Б-г?

Как красиво!.. Если есть высота, то с высоты все выглядит красивее...

А Б-г — это, наверное, кто-то и что-то высоко-высоко...

Хочу на большую-большую высоту! Может быть, когда-нибудь полечу на самолете — тогда увижу всё-всё с очень высокой высоты.

 

Елку в зале устанавливали завхоз дядя Миша и Иван Сергеевич.

Они поставили елку в отверстие напольной крестовины и зажали ее двумя клиньями. Четыре укосины из бруса, образуя гипотенузы прямоугольных треугольников между стволом елки и крестовиной, намертво закрепили лесную красавицу в центре зала. Стучит молоток — Иван Сергеевич забивает гвозди, соединяя укосины и крестовину...

Я помогаю дяде Мише и Ивану Сергеевичу устанавливать елку. Наслаждаюсь ароматом, исходящим от веток-лап вечнозеленой красавицы, ее иголок, коры.

Повезло: я пристроился в помощники к установщикам елки, потому что меня не впустили на урок в класс.

После большой перемены я опять опоздал на значительное время. Когда я во время урока вошел в класс, Галина Петровна укоризненно сказала:

— Что, Леня, загулял? С Керзачонком бегал на «Хитрый рынок» за семечками? Сейчас на уроке лузгать будешь? Тут вот Анна Михайловна хочет Гену оставить на второй год, а я против: не хочу брать его к себе в класс. Мне и тебя предостаточно. А если вы оба у меня будете?.. Так что иди в кори-

481

дор, загляни в туалет, там погрызешь семечки и придешь на следующий урок. Милости просим!

Я вышел, довольный, из класса в коридор, где в дверях соседнего класса стоял Генок и кричал:

— Что, не хотите пустить в класс учиться прилежного мальчика? Я замерз на улице, мне холодно! Что я — опять должен идти на мороз? Бессердечная вы учительница! Не жалеете ребенка! Вам нужно у великого педагога Антона Макаренко учиться — как следует относиться к советским детям! Ну ее на х..., всю вашу зае....ную учебу! Я ухожу!

И пошел, гримасничая, воя на всю школу, прикрыв лицо ладонями:

— Уы-у-у-у-у! Уы-ы-ы-у!!

Несмотря на морозы, Керзачонок бегал в школу раздетым. На этот раз он, раздетый, побежал в кинотеатр «Палас» на сеанс, так как знал, как без билета проникнуть в зрительный зал.

Мне пришлось остаться в школе. Я слонялся вокруг уста­навливаемой елки. Подходил к окнам, смотрел на покрытые инеем дома, провода, ветки деревьев, на заваленный снегом Комсомольский переулок, редких прохожих. Ждал перемены, думал, мечтал... А сейчас , в Иерусалиме, все это всплыло в памяти...

 

Перед началом зимних каникул в школе проводили новогодние утренники (эти мероприятия еще назывались «новогодними елками»). Наши параллельные классы объединили в один поток третьеклассников. В основном, все дети празднично одеты. На девочках — белые фартуки, в волосы вплетены белые атласные ленты, завязанные в веселые поблескивающие банты. На мальчишках — белые рубашки, у всех на шеях повязаны красные галстуки...

На Лёне же Грузмане — школьная форма, которая была новой в начале года — дня три, не больше. Новой она считалась по дате покупки, но не по виду. В этой форме Лёня уже везде полазил, повалялся, поковырялся. Подворотничок аб-

482

солютно серый, и видно, что белым он был довольно давно. Его лучше оторвать совсем, так будет лучше, а то смущает... Что и было сделано.

 

Старшая пионервожатая Ленка-стерва меня и Кольку Белова сажает на два отдельных стула, отделяя от основной массы третьеклассников. Мы с Колькой — не пионеры. Нас не приняли во Всесоюзную организацию юных ленинцев. Мы — не нормальные школьники: прогуливаем уроки, плохо учимся, деремся, курим, неряшливо одеты, ругаемся матом, матери за нами не следят, мы — безотцовщина (так называли детей, у которых отцы не проживали с ними под одной крышей).

Праздник начался. Пианист заиграл мелодию, третьеклассники весело запели «В лесу родилась елочка». Песенка закончилась, и Ленка-стерва тут же наигранно-весело обратилась к пионерам:

— А теперь, ребятки, давайте все вместе позовем к нам на елку Деда Мороза. Давайте все вместе крикнем:  Дед Мороз, приходи!

Детишки, недавно принятые в пионеры, радостно закричали:

— Дедушка Мороз, приходи! Дедушка Мороз, приходи!

Пианист заиграл веселую мелодию, и под звуки школьного рояля в зал через распахнутую дверь, широко ступая и постукивая посохом, вышел Дед Мороз.

— Здравствуйте, дорогие мои третьеклассники! Вот я и пришел на вашу новогоднюю елку. Я очень рад, что год назад я был только Новым годом. За год я возмужал, у меня выросла огромная белая борода...

У вас тоже в жизни произошли изменения. Я смотрю на вас и радуюсь: почти у всех на шеях красные галстуки. Вы уже стали пионерами. Очень жаль, что Леня Грузман и Коля Белов не приняты в пионеры. Но в Новом году, я надеюсь, они исправятся, и Елена Ивановна на торжественной линейке повяжет им красные галстуки.

483

А сейчас давайте, ребятки-пионеры, все вместе позовем Снегурочку. А то когда я ехал к вам, она потерялась где-то в лесу по дороге. Давайте покличем ее: Ау, Снегурочка! Где ты?!

Пионеры громко закричали:

— Ау, Снегурочка! Где ты?! Приходи скорей на елку!

Опять заиграл наш школьный рояль. Музыкальная мелодия заполнила пространство зала.

Прыгая, как козочка, в зал влетела Снегурочка.

— Ой-ой-ой! Когда я во время вьюги отбилась-отстала от Деда Мороза, то заблудилась в лесу. Плутая по лесу, я встретила Красную Шапочку, которая к Новому году шла навестить свою бабушку и несла ей в корзиночке новогодний подарок. Бедная Красная Шапочка еле убежала от Мальчиша-Плохиша.

На Новый год и в лесу и в школе все происходит не как в сказке, а по своему, по пионерскому новогоднему сценарию. Так что, ребята, сейчас сюда к нам должна еще Красная Шапочка.

Под музыкальное сопровождение в зал вбегает Красная Шапочка. Это уже наша девчонка, из параллельного класса, зовут ее Наташка, живет она в доме рядом со школой.

Запыхавшаяся Красная Шапочка с красным галстуком на груди громко говорит, как будто выступает на митинге:

— Дорогие друзья-пионеры! Я иду навестить свою бабушку и поздравить ее с Новым годом. Но по дороге мне повстречался Мальчиш-Плохиш. Он хотел отнять у меня гостинец, который я несу бабушке, и сорвать с моей шеи красный галстук, чтобы сделать себе пояс. Он очень злой, и у него в руках была рогатка. Я прибежала к вам на елку, потому что среди вас есть смелые ребята-пионеры, которые заступятся за меня и не дадут в обиду. И, конечно же, Дед Мороз, он волшебник, он спасет меня от Мальчиша-Плохиша.

Дед Мороз говорит внушительно, твердо:

484

— Да, конечно, сейчас у нас у всех праздник, и чтобы никакие злые силы не попали к нам в зал — давайте все вместе зажжем елку!

Пионеры-третьеклассники дружно кричат:

— Елочка, елочка, зажгись!

Музыка играет. Елочка вспыхивает многоцветными огнями маленьких лампочек, покрытых разноцветными лаками...

Около елки разыгрывается новогоднее представление. Мальчиш-Кибальчиш бьется с буржуинами. Мальчиш-Плохиш ему вредит. Мальчиш-Кибальчиш побеждает злых буржуинов, но погибает. Пионеры-одноклассники проходят мимо Мальчиша-Кибальчиша и отдают ему салют.

Я сижу на своем стуле рядом с Колькой-Белым и сопереживаю праздничному представлению. Хочу быть сильным и смелым, заметным, как Мальчиш-Кибальчиш.

Почему же меня не приняли в пионеры?.. Буду стараться себя хорошо вести, и тогда, наверное, Ленка-стерва повяжет мне красный галстук на шею... Только нужно будет написать торжественное обещание юного ленинца и расписаться под ним.

Когда мою сестру Эллу принимали в пионеры и она дома готовилась к этой торжественной минуте, я вместе с ней выучил мистическую клятву: «Я, юный пионер Советского Союза, вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, торжественно обещаю...»

А если я буду нарушать клятву, то как тогда? Может быть, лучше не клясться? Украдешь что-нибудь с Керзачонком — а как же клятва?

Санька-Демидок ворует-щиплет прямо с красным галстуком на шее. Его недавно поймали в кинозале Дома офицеров. Ему говорят: как тебе не стыдно — пионер, а карманник?! А он им: а я ничего и не крал, это вы на меня «порожняк гоните», удавы гадкие.

Он уже давно у Саньки-Малька научился «щипать»...

485

Мать его, Ленка, чуть ли не каждую неделю ему нового «папочку» приводит из Дома офицеров. Явится после танцев и говорит: «Саша, этот дядя — твой папа. Познакомься. Люби его. Он о нас будет заботиться».

Демидок — молодец, у него ловко получается чистить карманы. Правда, когда с матерью ругается, он ее все время б...дью обзывает, как соседи, и ничего, красный галстук ему не мешает. Пройдет несколько лет, и его, если в колонию не отправят, наверное, в комсомол примут...

...Елка продолжается. Дед Мороз зовет нас всех в хоровод вокруг елки. Более полусотни пионеров-третьеклассников, Дед Мороз, Снегурочка, Ленка-стерва, Мальчиш-Кибальчиш, буржуины, красные бойцы, Мальчиш-Плохиш идут вокруг елочки и поют:

И вот она нарядная

На праздник к нам пришла —

И много-много радости

Детишкам принесла...

 

Сразу после окончания песенки про елочку звучит марш, и в зал входит, направляясь к елочке, «Новый год».

Все хлопают в ладоши, все восклицают:

— Да здравствует новый 1957 год! Год сорокалетия Великой Октябрьской социалистической революции!

На центральной стене зала висит портрет Никиты Хрущева, по-нашему — Лысоголовый.

Все встают под портрет и поют:

 

Взвейтесь, кострами, синие ночи,

Мы пионеры, дети рабочих...

 

Ленка-стерва повязывает красный галстук Деду-Морозу.

На выходе из зала каждому третьекласснику дают новогодний подарок. Меня тоже одарили сластями и мандарином. Я счастлив...

487

В нашей семье будет целых три подарка. Родительский комитет школы детям семьи Грузман выделил подарки бесплатно, так же как остальным детям из малоимущих семей. А еще мне выделили бесплатно пару серых валенок. Серые валенки грубее черных или белых. Но новые валенки — это очень здорово.

Несмотря на то, что мой старший брат Сеня подрабатывал на дому подшивкой валенок, я ходил в валенках с большими дырами на пятках, протертыми калошами.

Новые валенки я примерил на ногу в кабинете завхоза дяди Миши. Еще несколько пар валенок дожидались своих будущих хозяев — таких же, как я.

Также было отдано распоряжение кормить бедных детей в школе бесплатным горячим завтраком. Рисовая каша, сосиска, чай и кусок хлеба — бесплатно, нужно только отдать буфетчице талончик, полученный у того же дяди Миши.

Галина Петровна говорила на одном из уроков перед Новым годом:

— Благодаря Великой Октябрьской социалистической революции такие дети из бедных семей, как Леня Грузман, могут достойно жить и учиться в

488

нашем многонациональном государстве. Коммунистическая партия во главе с Никитой Сергеевичем Хрущевым — борцом за мир во всем мире — сделает все, чтобы такие ученики, как Леня Грузман, Коля Белов, печально известный на всю школу и даже на весь район Гена Керзаков и многие другие были сытыми, одетыми и получили необходимое образование, нужное для дальнейшей взрослой жизни.

Я шел домой после новогодней елки, неся за пазухой подарок. Ладони рук засунул в противоположные рукава пальто. Завидев мальчишеские стайки около ворот домов, я обегал  их стороной: подарок могли шакальнуть (отобрать).

Возвращение домой закончилось благополучно — подарок целеньким оказался на столе... Дома было решено, что каждый день по одному подарку будет делиться на всех троих малых детей.

Брат Сеня уже работал чернорабочим в отделе главного механика литейно-механического завода Речного училища имени Ивана Кулибина. Он уже вырос, ему шел восемнадцатый год. Племянник Миша был грудняшкой. И проживало нас на то время в нашей двадцатидвухметровой квартире восемь человек.

Большой, «живой» ел­ки в квартире не было, не нашлось места. Но в комнате у сестры Фаи горела разноцветными лампочками маленькая искусственная елочка, купленная зятем Герцем в Москве. И значит, в нашей квартирке был праздник — Новый год!

Обязательно придет счастье в новом году, думал я, и мы не будем бедными.

 

Потянулись длинные дни зимних каникул. Морозы были лютые и на улицу не тянуло.

Я видел, что на нашей кухне скопились в большом цинковом баке нестираные пеленки, в которые пеленалось

489

маленькое, уже всеми нами очень любимое существо. И взял я на себя инициативу перестирать всю эту массу пеленок.

Как стирается белье, я видел много раз и в теории дело это, так сказать, освоил . Теперь знания предстояло проверить на практике — претворить в действие.

Бак с пеленками был установлен мною на керосинку, а  воды в баке было чуть-чуть, на донышке. Как только закипела первая вода и все пеленки пропитались паром, я долил в бак еще воды, до ручек.

Нужно было запастись большим терпением, чтобы дождаться, когда закипит все содержимое большого бака, наполненного водой и пеленками. К счастью, мне всегда терпения было не занимать.

Где-то к полудню из-под крышки бака начал пробиваться пар... Это был сигнал о новом этапе стирки. На две табуретки в кухне было положено корыто, принесенное из сеней. Под один конец корыта мною было подложено полешко, так что дно корыта было наклонено. На приподнятую часть корыта была поставлена волнистая стиральная доска.

Скалкой я доставал по одной пеленке из бака с горячей водой. Вначале я бросал пеленку в нижнюю часть корыта, где собиралась горячая вода. Потом расстилал пеленку на стиральной доске и тер ее куском противного хозяйственного мыла серо-земляного цвета, после чего обе стороны пеленки с силой возякал о ребра стиральной доски.

Пеленку отжимаю и кладу в таз с чистой тепловатой водой. Вода для полоскания стоит в двух ведрах и одной большой кастрюле в русской печке. Пользуюсь двумя черпаками — один алюминиевый, побитый, небольшой, другой — большой эмалированный желто-зеленого цвета в черную крапинку.  Отжатую пеленку кладу в эмалированное большое ведро. Одна за другой падают туда простиранные и прополосканные пеленки. Время прошло, стрелки часов уже переползли за двенадцать дня.

490

Грязно-мыльная вода из корыта переливается еще в одно ведро, одолженное у соседей на время стирки, и выливается в унитаз. Затем корыто обмывается чистой водой и производится последнее ополаскивание и максимальная отжимка пеленок.

Вокруг печки натянуты веревки. На них ровненько висят повешенные мною чистые пеленки, наполняя квартирку испарениями.

Начинаю стирку второй партии пеленок. Полностью весь бак был постиран только к концу зимнего дня.

Младшая сестренка Ида мне тоже иногда в чем-то помогала, но на кухоньке ей не было места. Все пространство кухни занимали корыто, оцинкованный бак, таз, ведра, ковшики...

Так в возрасте десяти лет я отработал полную смену прачкой.

В те годы в богатые семьи приходили стирать прачки. Одна из уборщиц Дома офицеров, Марфа Игнатьевна, подрабатывала тем, что ходила по домам и нанималась на стирку белья. Ее в этот день кормили обедом и платили какие-то деньги. А жила она в общежитии офицерского клуба.

Одноэтажный домишко-казарма стоял в начале главной аллеи парка Дома офицеров перед Синей верандой. Он был как бы границей между территорией отдыха и Холодным переулком.

На те зимние каникулы Идочка уже отучилась первое полугодие в первом классе и сидела за первой партой вместе с Валериком Васильевым, который мою сестренку никому не давал в обиду.

С первых дней учебы в школе «Миша» Васильев (так по-уличному прозывали Васильева-младшего) умел постоять за себя. Сила к нему пришла, наверное, до рождения. Таких, как он, не обижали. Он сам мог обидеть кого угодно.

И опять выходит отступление...

 

491

В те времена очень часто к нам домой приходил наш двоюродный брат Семен Грузман. Он всегда приносил что-нибудь вкусненькое младшей сестренке Идочке. Он как-то особенно любил ее и старался побаловать. Сам Семен уже отслужил в армии, работал на заводе имени Ленина чернорабочим и вечером на этом же заводе учился в радиотехникуме.

В 1991 году Семен Леонидович Грузман уедет в США. Стаж его трудовой деятельности на одном из первых заводов Горького будет более тридцати шести лет.

Летом 1993 года мне позвонит Галина Александровна Котлярова и пригласит к директору завода Виктору Селиверстовичу Копылову.

Будучи в командировке в Сан-Франциско, Копылов и Котлярова неожиданно повстречались с моим братом и его женой Идой.

При встрече Виктор Селиверстович сказал:

— Сердце обливается кровью, когда понимаешь, что в первую очередь выездом евреев из России наказаны мы — русские люди.

Твой брат проработал со мной всю жизнь, и только по какой-то случайности я встретился с ним в Америке. Сколько раз мы решали с ним сложнейшие задачи по выпуску наших изделий! Мы были очень дружны.

Да и ты нам все заводские котельные строил и все действующие ремонтировал. Я всегда знал, что ты меня не подведешь. Помнишь квартальную котельную «Баня»? Пустили двадцать шестого декабря, уже лет десять прошло...

Эх, боюсь, что и ты — еще маленько, и уедешь. Ароныч, сердце кровью обливается, как подумаешь про это! Все ты врешь, когда выступаешь по телевизору, что не уедешь. Сын твой уже умотал...

За что нам, русским, такое? Я-то понимаю, что это беда, а многие другие, дураки такие, даже не задумываются, зло-

492

словят... Ладно, рад тебя видеть и передать весточку. Приходи, если что надо.

Виделся я с Копыловым в тот день в последний раз.

Мой сынок Лева часто перезванивается с Семеном. Вскоре они увидятся: Лева на два года уезжает для прохождения постдокторантуры в одну из биохимических лабораторий Сан-Франциско.

 

На следующий день после стирки часть Мишенькиных пеленок уже высохла, и Идочка взялась их гладить.

А я решил приготовить обед. Накануне вечером мама пришла с работы и принесла в газетке куриную голову с шейкой, лапки, желудочек, печеночку, сердечко, два кончика крылышек и так называемую куриную жоп­ку (копчик с жировыми железами).

Богатые люди этот куриный сбой не ели, видно под руку подвернулась тетя Маня — ей и отдали.

Я растопил подтопок у русской печки. В то время у нас было две печи. Одна, голландка, стояла в центре квартиры и обогревала обе комнаты. Русская печка была на кухне, но дверка подтопка была в большой комнате.

Перед челом русской печки была плита на две конфорки, закрытых чугунными кольцами. Через открытую конфорку я на спице по очереди опускал в пламя фрагменты куриного сбоя, после чего очистил кожицу от перьевых «пеньков», с лапок стянул поверхностную оболочку, а с желудочка — внутреннюю твердую пленку. Все «мясо» сложил в кастрюлю, залил небольшим количеством воды и поставил на конфорку, подкинув пару полешек в подтопок.

Тут же принялся чистить картошку и луковицу, а тем временем вода в кастрюльке закипела. Минут десять я поварил куриные отходы в кипятке, потом слил кипяток в раковину, а горячие, источающие пар кусочки порезал еще мельче, куриные лапки поделил на части сильными

493

ударами молотка по обуху ножа, режущая часть которого рубила косточки ножек.

На сковородку налил подсолнечное масло и поставил ее на конфорку. После того, как масло забулькало, быстро бросил на сковородку «деликатесные» куриные отходы и перемешал их в масле. Начался процесс тушения редкого «мясного лакомства». На второй конфорке тем временем уже закипел чугунок с картошкой.

Пришел черед резать луковицу, оказавшуюся очень едучей — слезы прямо-таки брызгали, текли из глаз. Вскоре порезанная луковица оказалась на сковородке. Еще какое-то время — и курино-луковый аромат наполнил кухню и комнату. Я помешивал ложкой свое кулинарное изделие и сглатывал слюну. Время ползло.

Но вот картошка в чугунке начала развариваться-рассыпаться,  а жаркое из куриного сбоя было готово и источало приятный запах.

Взявшись полотенцем за край сковородки, я поднес ее к чугунку с разварившимся картофелем и переложил жаркое туда, смешав его с картофельной похлебкой. В печку подкинул еще тройку полешек.

В маленькой комнате у Фаи, где подрастал племянник Мишенька, в это время сидели двоюродный брат Сеня и его мама, тетя Женя, и внимали вкусным запахам, разносившимся из нашей кухни по всей квартире.

Вскоре я угощал сестренку Идочку, тетю Женю, сестру Фаю, родного брата Сеню и двоюродного, тоже Сеню, и сестру Эллу  обедом, который состряпал сам, — тушеной картошкой с куриными потрошками. Было очень вкусно.

Тетя Женя с удивлением в голосе сказала:

— Леня весь в своего отца Арона, тот всегда мог из дерьма сделать конфетку. Смотри, еще совсем маленький, а какой проворный! Только плохо, что на улице все его друзья, в основном, какие-то гановим... А так — смышленый. Маня такое не приготовила бы, хоть она и женщина. Смотри, сколь-

460-477    478-493    494-508