286-295

Под вопль истеричных дамочек, под факельные ноч­ные шествия, под безумное обожание толпы бюргеров «на императорский престол» воссел он — единствен­ный правитель Нового Рейха, переступив через труп соратника-конкурента Рэма — брата по партии, брата по оружию, брата по жизни. Адольф Гитлер, как во времена Древнего Рима, совершил жертвоприношение.

 

А в Советской империи — то же самое. Иосиф Ста­лин прошел «по костям» старых революционеров и соратников Ленина, замкнулся в Кремле за высокими стенами, за железными воротами, за башнями с пуле­метами. Даже брат по классовой борьбе — легендар­ный революционер, простой парнишка из городишка Уржум Сережа Костриков — Сергей Киров — был принесен в жертву.

Знайте, враги, то есть идейно оболваненные марк-систы-ленинисты, что нельзя быть преданным делу Ленина более, чем товарищ Сталин.

Найдутся и на ваши головы Николаевы — так ду­малось тем, кто уже многое понял, находясь в райо­нах Соловков и морозной Колымы.

А два земных «божества» поначалу лицемерно подружились-побратались. Адольфушка использовал в своей книге какие-то идейки социальной справед­ливости, стащив их из бессмертного «Капитала». А в Советском Союзе социализм пришел к полной победе — никакие внутренние контрсилы уже не могут повер­нуть вспять ход истории.

В Германии — социализм, но только нацио­нальный. То есть, все принадлежит чистокровным арийцам — они установят земное справедливое цар­ствие во главе с фюрером.

А в СССР — социальная справедливость среди ра­бочих и крестьян.

При встречах улыбались братья-социалисты. С япошками Сталин даже шампанского из одной бутыл­ки выпил.

А страна в это время жила по железному порядку: за железный забор, за железные решетки, за колю­чую проволоку.

Братья-социалисты, устроители нового мирового порядка, перенимали друг у друга опыт управления. Можно сказать, происходил обмен производственным опытом.

А евреи?.. Боже, да кто ж о них думал? Каждый по-своему жил, каждый по-своему планировал свое будущее, каждый по-своему мечтал. Кто-то шел в си­нагогу и учил Талмуд, где рассказывалось о странах древности и оккультных языческих религиях, молил­ся там. Кто-то складывал чемоданы и добывал визу в Палестину. А кто-то встал под красные знамена соци­ализма и верно служил.

Было что-то и хорошее в годы пятилеток. Про­грамма ликвидации безграмотности, скажем — это же красиво! Все население страны начали учить чи­тать и писать. А мордве, чувашам, удмуртам, тад­жикам, карелам, киргизам и прочим нацменьшин­ствам даже азбуку разработали на основе русского алфавита. И чукчи, скажем, начали читать-писать. Разве плохо?

И работой обеспечили многих жителей, которые из голодных деревень в города побежали. А многих и вывезли. Пускай сначала в лагерный барак — но зато потом в поселок около зоны, это уже культура.

Шла индустриализация. И евреи вливались в но­вую жизнь — учились на рабфаках, после тяжелой работы, вечерне, заочно. Кадры решают все! Кова­лись инженерно-технические кадры, научные работ­ники — это всё неплохо.

287

А в Германии уже давно все умели читать и пи­сать, уже давно функционировали университеты, уже умные еврейские головы, вроде бы, стали и не нуж­ны. Принеся их в жертву, можно увеличить количе­ство рабочих мест и свободной жилой площади, по­полнить золотой запас страны.

А для того, чтобы разыграть «еврейскую карту», крапленую карту, можно процитировать церковного реформатора Мартина Лютера. Жил в XV веке такой христианский мыслитель, что поклонялся еврею Иису­су, а братьев его еврейских поносил. Как-то не по-христиански это! Да ладно.

Идея — штука хорошая, а главное — бесплатная. Уединился на альпийском курорте фюрер и написал, опираясь на старые человеконенавистнические идей­ки, и свои бредни. Мол, люди — это масса. А масса — это толпа. А толпой нужно уметь руководить. Руково­дить толпой — это политика. А писатели, поэты, фи­лософы, театралы, музыканты — это хорошо, но им нужно постоянно грозить пальцем, то есть, по-русски, держать в узде.

До той же мысли додумался и советский лидер Ста­лин. Если, мол, враг не сдается... А объявить врагом можно кого угодно — и заслать куда-нибудь на Колы­му, Воркуту, Усть-Кут. Туда Иосиф Сталин отпра­вил, скажем, своего тезку, поэта Иосифа Мандельш­тама.

Страна для человека — или человек для страны? Конечно, человек — это звучит гордо, а выглядит. Как захочет товарищ Сталин, как повелит великий Гитлер — так и будет.

Из человека можно слепить что угодно, а если еще расовую теорию разработать, то. Получается гово­рящее двуногое животное, умеющее лишь выкрики­вать: «Хайль! Хайль! Хайль Гитлер! Зиг хайль!»

А идеологи брата Иосифа тоже в том же ключе работали: «Сталин — это Ленин сегодня! Да здрав­ствует великий вождь советского народа!»

Вначале духовные братья по-соседски Польшу по­делили: тебе половину, и мне половину. А чтобы здра­вомыслящие политики не очень протестовали, в ход было пущено оружие, хорошо зарекомендовавшее себя еще во времена Эсфири в Персии: провокация в духе Амана. Спецподразделения тайно были переодеты в форму Войска Польского и своих же братьев-арийцев в приграничном поселке ночью постреляли.

Для писателей и философов ночь — время для твор­чества. Для потомков персидского злодея — это вре­мя для коварных убийств во имя. Да и просто убий­ство для убийства - это же так приятно. А идеологию всегда можно под это дело подвести. Скажем, «новый миропорядок». Правда, ради этого придется несколь­ко десятков своих же соотечественников жизни ли­шить. Зато, зато потом. И вообще — бабы новых нарожают.

А как же с евреями? Они-то со времен Вавилонс­кой империи Ахашвероша видели множество всяких верховных правителей мира. Да всё очень просто: нет евреев — нет вопроса. Можно эту проблему до войны решать, а можно — после. А пока нужно развернуть антиеврейскую пропаганду. Написать про них, наго­ворить на них, оклеветать их, нарисовать их. кари­катуры разные. То есть постирать, прополоскать как следует мозги народных масс.

И вступили они — каждый на свою дорогу, и каж­дый сам свою судьбу определил, отказавшись от обще­человеческих ценностей. И друг друга они стоили — Иосиф и Адольф.

Обдурил браток братка: кто первый успел, тот и «съел». Набросился Адольф на территории, где вер­-

290

ховодил великий вождь, пошли танковые колонны великого фюрера по советской земле. А евреями, шибко умными, занозой в печенке, Адольф Гитлер поручил в своих владениях заниматься главному еврейскому убийце — тоже Адольфу, только Эйхману.

Все начинается с опыта. Первый опыт получился, по мнению «знатоков», на славу. Бабий Яр — назва­ние тех деяний.

В основе, конечно, все та же провокация от вре­мен персидского Амана. В Киеве, на центральной улице Крещатик, осенью 1941 года прозвучали взрывы. Кто это сотворил, тайна по сей день. Одни историки гово­рят, что Адольф-старший, другие — что Иосиф, пос­сорившийся за пальму мирового первенства с братом Адольфом.

Историки пусть спорят, доказывают, а взрывы посеяли панику в украинской столице.

В основном, простые украинцы хлебом-солью встретили Новый порядок. Еще бы: уж очень люто­вал над ними бывший пастух и шахтер Никита Хру­щев. Стрелял, сажал, разжаловал, ссылал — без раз­бора: и верных большевиков-арсенальцев, и преданных Ленину интеллигентов, и тех, кто едва умел читать и писать. Да какая разница? Был план на посадку, на расстрел, на ссылку — он, Никита, и выполнял. И малограмотных дураков — туда же, для привесу.

Но пришел Новый немецкий порядок. И что же?

Взорвано здание новой немецкой администрации, здания гостиниц, где жили офицеры — в общем, мно­го домов, много жертв.

Через день по всему Киеву расклеили листовки.

Листовка — это бумажка. Нет, это идея на бу­мажке. А как все пройдет практически, на самом деле.

Ничего, все прошло. Соседи выдали всех евреев полиции, сформированной из бывших граждан СССР разных

национальностей. В каждом полицейском уча­стке знали, сколько где евреев проживает на контро-

292

лируемой совсем недавно украинскими рабочими-со­циалистами земле.

Все закрутилось. С утра полицейские и доброволь­цы-дружинники начали обход-загон. Гнали всех: ста­рых, больных, немощных, детей; красивых еврейских женщин — пользовали, благо утренняя потенция и самогон благотворно действовали на организмы слу­жителей Нового порядка.

А плачущей еврейской мамаше втолковывали: «Дура! Вас, жидов, переселяют в безопасный район. Здесь, в Киеве — видишь, весь Крещатик взорвали. Вам же лучше будет. А ежели кто из нас и потешился твоими нижними частями тела, так это ж сугрев на дорогу. Холодно же утром. А потом возьмешь своих жиденят — и вперед, куда укажем».

Вообще-то кто знает, как это было? Мое вообра­жение рисует такие сцены. Но чтобы по дороге к мес­ту убоя не изнасиловали молодых женщин — такого просто быть не могло. Это я уже от бывалых конвои­ров слышал.

Есть данные: за один день с разных концов города было согнано сто тысяч евреев и уничтожено в Бабь­ем Яру.

Когда-то Почаинский овраг за стадионом «Дина­мо» был яром, то есть его склоны были почти отвес­ными; ширина по дну до Слоновой горы была метров двадцать, длина метров восемьдесят, глубина метров двенадцать. Сейчас в том месте находится благоуст­роенное государственное учреждение.

В том нижегородском яру в 1937 году расстрели­вали «врагов народа», я мальчонкой слышал от Саш­ки-Буруна, который из какого-то потайного места, будучи пятнадцатилетним подростком, видел, как это происходило — в самом центре города, во имя идеи Светлого Будущего.

Звуков от выстрелов слышно не было, так как убий­ства проводились на дне оврага, на большой глубине.

293

Так и в киевском Бабьем Яру шла пальба по лю­дям. Живых полуголых людей укладывали на истека­ющие кровью еще теплые тела — и кончали. Полу­чался такой аккуратный, под Новый порядок, штабель человеческих тел.

Убивали, конечно, представители сверхрасы, по­лицаи из местных и добровольцы-дружинники им только помогали. Тележки с барахлом, чемоданы, кор­зинки, саквояжи отбирали со словами: «Это вам боль­ше не понадобится».

Золотишко, серебро, камушки отбирали в другом месте. А слова все те же: «Это вам, жидам, уже боль­ше не нужно».

Верхнюю одежду — пальто, телогрейки, куртки — тоже заставляли снимать в определенном пункте, все

294

с той же присказкой: «Это вам больше уже не приго­дится».

Обувь — стоптанные ботинки, модные дамские туфельки, хромовые сапоги, детские пинетки — кла­ли в отдельную кучу и приговаривали со зловещим оскалом: «Босым жидам легче до рая добежать».

И вели за пригорок, после которого был провал в земле, какая-то естественная аппарель. Никто в ушед­ших поколениях и не помышлял, что это творение природы превратится в место убиения.

Но так повелел великий фюрер.

Были немцы, которые ужасались от увиденного и узнанного. Были и украинцы, которые встали в одну шеренгу с евреями. Когда дикари убивают людей, то, если человек считает себя человеком, ему становится стыдно жить на белом свете с нелюдьми.

Звероподобные оставляют тебя жить рядом с со­бой? Но ты-то — не шакалочеловек. Нет уж! Давайте, шакалы, убейте меня вместе с людьми — зачем мне жить вместе с вами, тварями.

Твари, не устыдившись, убивали. Подумаешь, еще кого-то замочили... Ведь великий фюрер приказал!

Отлетело в историю число 29 сентября 1941 года. Поползли по Европе — Восточной и Западной, Юж­ной и Северной страшные слухи: «В Киеве, в Бабьем Яру, убили и засыпали землей с отвесных склонов всех городских евреев. Вроде, несколько десятков тысяч».

Слухи ползли. Передавались из уст в уста. Но мно­гие правители сделали вид, что ничего не произошло, то есть, можно сказать, что мир стыдливо лукаво молчал.

А фюреру на стол лег отчет.

На акцию ушло:

Патронов — 1000000 штук — 10000000 рейхсма­рок.

295

Бензина — много литров — 5000000 рейхсмарок.

Зарплата офицерам и солдатам — 1000000 рейхс­марок.

Водка для полицаев — 100000 рейхсмарок. Закуска-паек полицейским — 10000 рейхсмарок.

 

Взбесился Адольфушка:

—  Как так! Миллионы кровных немецких марок уходят на уничтожение! Доктора Эйхмана ко мне!

Прибежал с колотящимся сердцем немецкий уче­ный — и во фрунт перед имперским солнышком, лю­бимым фюрером. А тот ему — приказ:

—    Организовать научно-исследовательский инсти­тут, который бы внедрял новые, экономные научные технологии по уничтожению евреев! Я дал слово сво­ей великой нации, что евреев не будет. Но почему та­кая высокая себестоимость убойных работ? Все долж­но давать Великой Германии прибыль. Вы слышали, доктор Адольф Эйхман? Максимально приблизьте прибыль от утилизации евреев к 100%! Мы — арий­цы. Мы должны уметь считать деньги!

—    Хайль! — произнес полковник Эйхман, вытя­нув вперед правую руку над плечом и пошел выпол­нять приказ.

 

До Бабьего Яра, конечно, евреев убивали тут же, как только передовые немецкие части занимали со­ветскую территорию, углубляясь на Восток. Но что­бы так, одним разом десятки тысяч (точного количе­ства никто не знает) — такого ещё не было...

В первые месяцы оккупации погибла старшая дочь Эльки Гринберг, Ида. Но ее мама ничего не знала об этом. Они жили другой еврейской жизнью в городе Горьком.

Михаил Самуилович Гольдес работал на автозаво­де сутками.

267-285    286-295    296-306