Персональный сайт

213 - 233

Превозмогая утреннюю ленцу, мы с Захаром принялись за ра-
боту, посильную только «неграм» еврейской национальности.
Вначале захотелось уточнить, сколько весит штабель бло-
ков, которые нам предстоит перетаскать. Похоже, точные от-
веты на поставленные вопросы дают дополнительные силы и
здоровый настрой на работу. Строительной рулеткой я изме-
рил объем одного штабеля. Затем, применив знания элемен-
тарной математики и физики, подсчитал, что куски отшлифо-
ванного камня, которые нам таскать — не перетаскать, в сум-
ме потянут на восемь тонн.
После умственных упражнений приступили к физическим.
С приговоркой «что е…ть подтаскивать, что е…ных оттаски-
вать» мы с Захаром понесли первый блок. Красивый, но не-
удобный для переноски бледно-розовый блок из иерусалим-
ского камня норовил вывалиться из наших рук. Лиха беда на-
чало! Следующие блоки дались легче: незаметная посторон-
нему глазу сноровка появилась сама, по ходу работы.
Рабочий день пополз, отмеряя часы по летнему солнцу, кото-
рое как-то размыто пробивалось через невидимую песчаную ту-
чу. Согласно прогнозу погоды, над Иудеей был хамсин, то есть к
зною и сухости прибавлялась еще и пылевая завеса. Несмотря на
тяжелые погодные условия, предстояло каждый час перетаски-
вать тридцать блоков. После переноски первой тройки мы оп-
ределили ритм в непростой физической работе, во время кото-
рой продолжалась беседа о днях, давно ушедших:
— Знаешь, Иесса, я служил в Черноморском флоте, был
матросом-механиком на эсминце. В 1973 году наш корабль
был включен в состав бригады кораблей-наблюдателей, и из
Новороссийска мы пошли к берегам Сирии. Как раз в это время
Израиль воевал, но где-как-с-кем — я не знаю. Замполит корабля
говорил о какой-то агрессии, а особист от КГБ взял со всей ко-
манды подписку о неразглашении государственной тайны (име-
лись в виду названия советских кораблей, стоящих на рейде око-
ло берегов Сирии). Там же нам было приказано сирийцев,
причаливающих к эсминцу на лодках, на борт не пускать. Они
так, сволочи, быстро и ловко воровали все, что можно откру-
тить на палубе! Да еще внимание матросов отвлекали словами:
214
«Я, Махмуд-комсомолец, я буду строить социализм в Сирии.
Ты, советский комсомолец, мне настоящий брат!»
Захар смеялся, вспоминая свое первое посещение Ближнего
Востока. Я похмыкивал над Захаром, не сведущим в вопросах
истории Израиля. Посмеиваясь, мы продолжали таскать тяже-
лые блоки. И вдруг я задал Захару каверзный вопрос, давно
сидевший у меня на языке:
— Ответь, напарник любезный, а как ты-то попал в бригаду
кораблей, которые шли на Ближний Восток? Насколько мне
известно, во времена Советского Союза евреев не зачисляли в
воинские части, направляемые в этот регион…
— Насчет этого я ничего не могу сказать. Особист очень
долго меня расспрашивал о родне, о бабке Розе покойной, а
потом сказал, что мне оказаны особое доверие и честь. Продик-
товал подписку, которую я написал и расчеркнулся собственно-
ручно. Вот уже прошло тридцать три года, и я никому не говорил
о моем участии в том походе. Но «Махмудов-комсомольцев»,
что лезли на наш корабль, буду помнить всю жизнь.
— Эх, Захар-Захар! Тогда Израиль вел войну на выживание,
и название у нее было — Война Судного дня. Что, не слыхал?
Гамаль Абдель Насер, сволочь египетская, под лозунгом
«Евреев утопим в море, а их черепами вымостим улицы Тель-
Авива» начал наступление на крохотный Израиль в союзе с
другими арабскими странами. Война началась девятого октяб-
ря, в Судный день, когда все израильтяне постились и моли-
лись в синагогах. Это и дало возможность танковым колоннам
египтян пройти значительное расстояние в направлении Тель-
Авива. Советское телевидение вначале передавало сводки в
радостных тонах, а правительство Леньки-бровастого отпра-
вило крейсеры «Октябрьская революция» и «Андрей Алексан-
дрович Жданов» в сопровождении эсминцев и больших проти-
володочных кораблей к берегам «братской» Сирии…
Захар, послушав меня, с ехидцей уточнил:
— Насчет названий крейсеров ты не ошибся, а вот насчет
того, что они пришли вместе — это, знаешь, неправильно.
Вначале «Октябрьская революция» в сопровождении четырех
эсминцев и двух больших противолодочных кораблей, а уж
215
потом, где-то через неделю — крейсер «Андрей Александро-
вич Жданов»…
— Ага, — ухмыльнулся я, — тот самый Жданов… Ты, во-
енный моряк, хоть знаешь, что с его именем связано «дело
врачей», когда провокаторшу по фамилии Тимашук орденом
Ленина наградили? Потом, правда, забрали, но сначала —
прославили. Наверное, на «Андрее Александровиче Жданове»
тоже кто-то орденов наполучал, за доблестную службу во вре-
мя выполнения «интернационального долга», заключавшегося
в запугивании израильтян. Крепко же вам, морячкам, мозги
тогда паклей забили, как я погляжу!
Мы таскали блоки из иерусалимского камня, ожидая авто-
бетономешалки, и беседовали о войне, давно ушедшей в исто-
рию, в которой Израиль выстоял и даже через пару лет заклю-
чил с Египтом «сепаратный мир», о котором долго «мечтал»
Советский Союз, порвавший отношения с ведущей арабской
страной на долгие годы.
Меир включил в доме радио на иврите. Слышно было пло-
хо, но доносились все те же слова: «пицуцим», «катьюшот»1.
Рабочие часы шли, количество перенесенных нами блоков
увеличивалось. Бетономешалка не подъезжала, зато, завывая
сиренами, примчался полицейский «Форд». Из него выпрыг-
нули двое полицейских и быстро скрылись за оградой сосед-
ней виллы.
Анатолий, Юра и Юлик вышли из виллы, где они работали,
наружу и, как привилегированные зрители, уселись на блоки в
ожидании дальнейших действий неожиданно появившихся
стражей порядка. Из открытых окон полицейской машины до-
носился четкий голос диктора, который передавал:
— «Хизбалла» с территории Южного Ливана произвела за-
пуск ракеты среднего радиуса действия с целью попадания в
центральные районы Израиля. Ракета взорвалась через не-
сколько секунд после запуска. Обломки ракеты упали на тер-
ритории Ливана…
1
Взрывы, "катюши".
216
Раскрасневшийся от работы Юра, дымя сигаретой, которую
не выпускал изо рта, произнес:
— Ну вот! Еб… сами себе на башку! А может, кто из «хиз-
баллонов», глядишь, подохнет? Я недавно ездил в Приморье
— так там только и спрашивают: «Тебе в Израиле не страш-
но?» Это от зависти, что мне так повезло. Работаю, конечно,
потяжелей, чем они, но с едой – никаких проблем. И с выпив-
кой тоже. Напьюсь-ка я сегодня — вечером после работы ко
мне муж младшей дочки в гости прийти должен… Вот мы и
осушим бутылек за нашу будущую победу!
Тут подъехала бетономешалка, в кабине которой радио вто-
рило приемнику «Форда»:
— Два ракетных снаряда «катюша» разорвались в арабской
части Хайфы…
Под дикторское двухголосие полицейские вразвалочку, не
торопясь, вывели из соседних ворот молодого араба в наруч-
никах.
— С территории сектора Газа в сторону Израиля было вы-
пущено три ракеты «касам». Жертв и разрушений нет. Взрывы
произошли в пустынной местности.
Меир подошел к полицейской машине, переговорил со
старшим группы, после чего «Форд» резво умчался из поселе-
ния, освободив место автобетономешалке.
Подойдя к бригаде рабочих, как-то вдруг на несколько ми-
нут превратившихся в зевак, полковник Меир весело скоман-
довал:
— Ребята, давайте принимать и укладывать бетон, хватит
смотреть на уродов!
Потом, после секундной паузы, пояснил:
— Один из арабов, которых привез Гриша, не имел разре-
шения на работу в Израиле. Ваш Гриша — осел, теперь ему
вкатят немалый штраф. Бывает… Скупой платит дважды.
— Жадность фраера сгубила! — громко, так, чтобы услы-
шали за оградой соседней виллы, выпалил Анатолий.
А там гортанно запели-заулюлюкали две арабские глотки,
показывая, что им наплевать на израильские законы. Им все-
гда хорошо…
217
На Севере Израиля полыхала война, из сектора Газа летели
«касамы», в кабинетах иранских политиков разрабатывались
операции по поставкам денег и оружия «Хизбалле», а наша
бригада под руководством Анатолия и Меира продолжала тя-
гать, подавать, укладывать бетон.
— Ребята, — сказал Меир, — как закончите работать, я даю
вам бутылку водки, литровую. Выпьем вечером за упокой тех,
кто сегодня погиб. У вас в России такая традиция, так что не
будем ее нарушать.
Юра бодро крякнул:
— Что ж мне делать? Начну-ка я здесь с вами — Меиром и
бригадой, а закончу дома с зятем. Но если завтра с утра на ра-
боту не смогу выйти, считайте — Меир виноват! У нас, у рус-
ских, всегда евреи виноваты…
* * *
Война шла. Парни и девушки в зеленой цахаловской форме
и пожилые мужчины с повязками «гражданская оборона» пат-
рулировали Иерусалим. В больницах добровольцы помогали
медперсоналу ухаживать за ранеными солдатами. На Площади
Сиона стояла передвижная лаборатория, возле нее всегда была
очередь из желающих сдать кровь, которая могла понадобить-
ся пострадавшим бойцам.
Прослушав нерадостную утреннюю сводку новостей, я, ие-
русалимский свободный сапожник или просто Иесса, — хо-
дил, бродил, шатался по узким, темноватым, грязноватым, за-
копченным временем улочкам Меа Шеарим, имея конечную
цель — прийти в гостиницу «Северная», которая находится в
начале Бухарского квартала.
В гостинице несколько трехместных номеров арендует со-
циальная служба иерусалимского муниципалитета, чтобы за-
селять в них городских бомжей на вечернее и ночное время
суток.
Многие обитатели той особой ночлежки мне знакомы, и
бывает так, что с кем-то из них я неторопливо беседую — как
говорится по-приволжски, «протираю за жизнь».
218
На этот раз один из бомжей по прозванию Есюха предло-
жил мне купить у него новые ботинки с алюминиевыми под-
носками внутри — это, так сказать, спецобувь для строитель-
ных рабочих, а так как я иногда подрабатываю на стройке, то
такая пара обувки мне просто необходима. Война — войной, а
работа — своим чередом.
* * *
И в очередной раз перед повествованием мне хочется поде-
литься с читателем своими крохотными знаниями о трех уни-
кальных иерусалимских кварталах-поселениях, по улочкам
которых я прошелся перед тем, как подойти к гостинице «Се-
верная». Эти районы можно определить как экзотические пла-
сты остановившегося времени.
Я всегда прихожу в Меа Шеарим, что означает в переводе
на русский язык то ли «Сто ворот», то ли «Получишь стори-
цей» по сравнительно широким, бликующим от иерусалимско-
го солнца тротуарам Миграш а-Руси («Русского подворья»). В
России это поселение называли «Русским Иерусалимом».
Арабы живущие в Старом городе и в близлежащих деревнях,
называли этот район «Эль-Московия».
Ну вот! Малюсенький-малюсенький клочок Святой земли
— и уже несколько названий и переименований…
А в общем — всё просто.
Во второй половине девятнадцатого века внутри крепост-
ных стен Старого города многоязычное, разнонациональное и,
соответственно, исповедующее множество религий население
духовной столицы мира — Иерусалима — значительно при-
умножилось, и получилась, как говорится в моем родном го-
роде Приволжске, «бочка, набитая селедкой».
Посему султан турецкий порешил продавать земли за сте-
нами древнего Иерусалима, имея целью снижение плотности
населения в Святом городе, чтобы вокруг крепости-кремля
построились новые посады и слободки. А в честь султана Су-
леймана, когда-то в давние времена давшего команду заново
обнести Иерусалим крепостной стеной, назвали большую ули-
219
цу, берущую начало недалеко от Яффских ворот, именем свя-
тейшего.
С пригорка, который коронует Храм Святой Троицы, она
даже созерцаема вместе со стенами сказочной крепости. Отту-
да-то и источается дух жизнелюбия и богопочитания на все
людские поколения, исповедующие монотеизм.
Император Всероссийский, царь Польский, Эстляндский и
прочая-прочая-прочая — Александр II тоже захотел укупить
земельный надел в Святой земле, куда покуда он не мог доб-
раться эскадрами военных кораблей и казачьими полками —
кишка была тонка. Так что только паломники и монахи могли
своим присутствием представлять сверхдержаву в местах все-
мирной святости.
За порядком во вновь отстроенном «Русском Иерусалиме»
следили доблестные янычары Великого Султана, его величе-
ства Абдул-Гамида.
Но вдруг случилось так, что счастливая и спокойная жизнь
паломников и священников от Русской духовной православ-
ной миссии после постройки уникального поселения и храма
пришла в упадок.
Октябрьский переворот 1917 года, устроенный большеви-
ками, превратил русских паломников и священников в сирот,
живущих вдали от родных берегов.
Иерархи русской колонии, пребывающие в Святой земле,
разделились — на верных Московской патриархии, уничто-
жаемой спецотделом НКВД, во главе которого стоял майор
Карпов (их «гнездо» было как раз на Русском подворье), и на
перешедших в лоно Белой Церкви — Русской Православной
Церкви за рубежом, олицетворяемой монастырем на Маслич-
ной горе.
Годы бежали, бежали, бежали… Но вдруг по прошествии
нескольких десятков лет Русское подворье было весьма ори-
гинальным образом продано молодому Государству Израиль.
То ли атеизм довел Никитку Хрущева до сумасшествия, то
ли некая умственная отсталость привела человека к такому
дикому решению? — мне трудно сейчас ответить на эти во-
просы.
220
Факт остается фактом— советский лидер, обзываемый в наро-
де Лысым Кукурузником, решил, что церковная собственность Со-
ветскому Союзу не нужна, – и выменял подворье, принадлежав-
шее Русской Православной церкви, на пятилетние поставки из
Израиля дешевых апельсинов.
Апельсины те давно то ли съедены, то ли сгнили из-за со-
ветского разгильдяйства, а зданий уже не вернешь. Сейчас,
правда, плетутся какие-то новые политические интриги по по-
воду той классической коммерческой сделки с присказкой, что
«хитрые евреи обдурили простого русского Ваньку-пастуха».
Но дальше разговоров дело так и не идет.
Я же, сапожник, могу классифицировать ту финансовую
операцию очень просто: вот что значит неверующий русский
дурак — в полном смысле этих слов.
Конечно, русская духовность от нормальных россиян —
жила, живет и будет жить на Миграш а-Руси, на Площади Мо-
сквы (Кикар Москва — на иврите) в самом сердце Иерусали-
ма, рядом с городской мэрией.
* * *
Итак, миновав Кикар Москва (Площадь Москвы), по ули-
це Невиим (Пророков) я подошел к воротам Мухамеда, сра-
зу за которыми начинается загадочная и непонятная многим
светским евреям жизнь. А про неевреев — я уж и не знаю,
что сказать, для них это не жизнь, а кино на историческую
тему.
Жизнь пятидесятитысячного поселения-слободы Меа
Шеарим, центральная улица которого носит такое же назва-
ние, специфична. Эта улица, которая во времена телег да по-
возок, вьючных верблюдов и ослов, может и была «бродве-
ем», но сегодня она, если нормально смотреть, годится толь-
ко для однополосного движения транспорта (еле-еле разъез-
жаются на ней две машины). А по так называемым тротуарам
можно ходить только гуськом: впереди идущему смотрим в
спину, а чтоб пропустить встречного, прижимаемся к стене
дома. Вот так…
А от главной улицы разбегаются во все стороны улочки да
переулочки, пронизывая район застывшего городского евро-
пейского средневековья — еврейского гетто в еврейской сто-
лице, где люди живут и одеваются по канонам прошедших ве-
ков, каждый — в соответствии с традициями своей общины.
Каждый дом и каждая каменная хижина, каждая синагога и
маленький штыбл1 , каждая ешива и хедер2 ; каждая лавчонка
и благотворительная закусочная; «Центральный» рынок Меа
Шеарим с «главной» ешивой, сапожными и портняжными ки-
осками — все говорит, все заполняет в сознании бредущих по
серым, отполированным тысячами подошв камням; здесь со-
храняется духовность всех еврейских поколений, перебрав-
шихся из слащавой Европы на Землю Предков, которой был
одарен наш праотец Авраам.
Кажется, что в каком-то духовном консерванте живут давно
ушедшие времена, сосудом для которых является израильский
солнечный денек, он зависает над крышами зданий, и увидеть
его можно лишь после того, как запрокинешь кверху постоян-
но о чем-то думающую свою головушку.
Моя голова в том «древнем консерванте» всегда почему-то
уравновешена, холодновата, она размеренно вспоминает и
размышляет, а посему…
* * *
Рабби Элиягу, сын Шломо Залмана из Вильно, известен
тем, кто читал о нем по-русски, как Гений из Вильно. Сам он,
Великий Ученый, никогда не бродил по взгорьям Святой Зем-
ли, но задолго до «социалистической неурядицы», хамства и
национал-социалистического бешенства, сказал евреям, жив-
шим в «Литовском Иерусалиме» — Вильно:
— У кого есть силы и финансовая возможность, берите
свитки Торы, священные книги Талмуда, древние библиотеки
иудаики — и перебирайтесь в предместья поседевшего Города
1
Место для молитвы миньяна (десяти взрослых евреев).
2
Начальная еврейская школа, где учатся дети, начиная с пяти лет.
226
Мира. Поселяйтесь вблизи главных городских ворот — и ожи-
дайте, готовьтесь встречать Праведного Посланника от
НЕГО…
* * *
Раввин Иосиф Ривлин купил все у того же турецкого султа-
на значительный участок земли напротив Дамасских ворот
Старого Города — и начал его застраивать.
Первые евреи-переселенцы, как только немножко обжились
в новом квартале, постановили: «Нужно выставлять круглосу-
точный дозор около главных ворот Иерусалима, чтобы не про-
пустить появления Мессии, который, согласно библейскому
учению, верхом на белой ослице, не знавшей ранее седла, оку-
танный лучезарным духом Превечного, въедет в город Давида».
И была установлена гражданская повинность для всех муж-
чин — жителей иерусалимского предместья: по очереди круг-
лосуточно быть стражами-дозорными между главными воро-
тами древнего города и молодым поселением.
С верой и охотой несли еврейские мужики гражданское по-
слушание. А вдруг? Вот сейчас… Через минуту, через три…
Вот-вот появится Он на своей негордой скотинке, долгождан-
ный Мессия?.. И… И-и-и… Наконец наступит Новое Долго-
жданное время на планете Земля!
Да и в наши дни недалеко от Ворот Мухаммеда, называе-
мых еще Золотыми Воротами (их давно мусульмане на всякий
случай заложили камнем, а то, неровен час…) — частенько
стоят дозоры не только израильских полицейских, но и взрос-
лых мужиков в черном. А вдруг…
Уже сто пятьдесят лет, восемь еврейских поколений, живут
в уникальном квартале Святой земли, сказывая и пересказывая
притчи и предания о своих учителях, о своих мудрецах, со-
вмещая фольклорные сказания с каноническими библейско-
талмудическими письменами, знаниями, хранящимися в неор-
динарных еврейских библиотеках Меа Шеарим.
Таинственно-мистическое греческое слово «синагога» на
идиш звучит как «шул», то есть школа.
227
Быть евреем в традициях предков — это всю жизнь учить-
ся, что и делает все пятидесятитысячное население ультраор-
тодоксов, живущих в Меа Шеарим, связанных между собой
одним — ученьем и толкованьем священных книг, изучением
проблем взаимоотношений между человеком и обществом.
Годовалый младенец, лежащий на материнских руках, и
древний старец, с трудом одолевающий одну и ту же дорогу:
крохотная квартирка — шул — обратно к порогу своего жилища,
— имеют одно божественное целое: древнейшую религиозную
традицию, которая переселила их в какой-то момент времени из
Восточной Европы в государство Многовековой Мечты.
Евреи, перенаселившие, переполнившие этот, уже давно
обжитой кусочек Иерусалима, живут для себя в той реально-
сти, которая берет начало во временах Древнего Мира, не-
смотря на то, что многие народы, идеологи и эпохи уже давно
засыпаны пластами песка и земли.
Наследственная мистификация мировоззрения, основанная
на легендах и сказаниях, на логических наставлениях и прит-
чах, на преданиях и поучениях, — все вместе, сцепленное с
народными песнями и мелодиями, с цитатами из Книги Книг,
сохраняет еврейский народ как уникальный феномен в разви-
тии всей человеческой цивилизации.
Конечно, в народ «залетает» всевозможная примесь, но со
временем она оседает на «дно».
А в целом евреи Меа Шеарим объединяют ДАЛЕКОЕ
ПРОШЛОЕ и ДАЛЕКОЕ БУДУЩЕЕ в постоянную вечность.
Хочется воспользоваться случаем и записать мое личное, са-
пожное мнение о фанатизме ортодоксов, живущих в Израиле,
— оно у меня однозначно: НЕТ НИКАКОГО ФАНАТИЗМА У
НОРМАЛЬНЫХ ЕВРЕЕВ В ВЕРЕ.
— А придурки, конечно, есть? — спросит любопытный чи-
татель.
— А как же без них жить! — усмехнусь я.
И захотелось мне сейчас привести в своем повествовании
притчу рабби Иехиэля-Михала из местечка Злочова, которую я
услышал от старого меа-шеаримского еврея во время починки
228
его единственной, изрядно поношенной пары полуботинок.
Прошивал я перемя1, а поседевший старец сидел около меня в
рваных носках и монотонно-медленно пересказывал притчу,
еще в детские годы заученную наизусть:
«В старости ребе Иехиэль-Михал из Злочова стал много по-
ститься. Один его ученик, осмелившись, спросил мудреца:
— Зачем мой учитель умерщвляет плоть свою сверхмерны-
ми постами?
Ответил ребе:
— Я обязан сказать тебе, ученик мой, что Сатана измыслил
убить хасидизм2. Вначале он просто убивал милосердных ев-
реев кинжалами и саблями головорезов Богдана Хмельницко-
го. Но не получилось. Выжили хасиды. Тогда он стал разжи-
гать огонь вражды против нас: подстрекал, клеветал, порочил.
Опять ничего не вышло — выжили милосердные евреи.
И, увидев, что все его гадкие уловки не работают, он, Сата-
на-Тварь порешил создать своих собственных «хасидов». Ты-
сячи сатановских выкормышей расползлись по еврейским мес-
течкам, присосались, как пиявки, к истинным хасидам.
Вот поэтому-то я очень много и подолгу постился. Дума-
лось мне, что этим я порушу заповедь Беса. Но увидел я, что
не смог своими постами обуздать Верховного Правителя зло-
деев — не дать ему сотворить своих «хасидов». Поэтому я,
Иехиэль-Михал из Злочова, уже не пощусь более положенных
дней по еврейскому закону.
1
Перемя – средняя часть подошвы обуви.
2
Хасидизм – религиозно-мистическое, эмоциональное направление в иу-
даизме, берущее начало от Баал-Шем-Това (в переводе – Обладателя
Доброго Имени), который в XVII веке, в самые жестокие времена истреб-
ления еврейского народа на Украине был духовным лидером народа, да-
вая ему надежду на жизнь. К началу ХХ века хасидизм превратился в свое-
образную дельту, где сходились многие течения, получившие названия по
месту жительства праведников и толкователей Учения: Злочовские, Брацлав-
ские, Сатмарские и т.п. Наиболее известные в России хасиды – это хабадни-
ки, последователи Ребе из Любавич.
229
Но Творца не обманешь! Евреев, которые искренне служат
Ему, Он отделил от лживых, лицемерных сатановских. И сде-
лал он так, что не могут смешаться посланцы Сатаны с пра-
ведными хасидами. Все видно! И Ему и людям!»
* * *
Житейская мудрость последнего поколения евреев — это
мудрость евреев, живших в библейские времена, так при чем
тут фанатизм?..
По-моему, по-сапожному, коммуняки, стреляющие своих
братьев по классу, руководствующиеся решениями кровожад-
ных «троек» во имя «светлого будущего» — вот это фанатики.
А «демократы»?
Они много лет служили коммунистическому режиму — и в
одночасье вдруг уверовали в демократическое переустройство
России… Вот они-то и есть фанатики, фанатики-лицемеры.
Любят власть и деньги, а прикрываются любовью к народу.
Про фанатиков-радикалов от как будто бы ислама я уже не
хочу ничего и писать. Здесь все ясно — есть человеческие те-
ла, в башках у которых мозги подчиняются только инстинк-
там: жрать, с…ть, е…ть, убивать, грабить и чистой любовью
любить зелененькие американские доллары. На таких можно
чисто по-сапожному «чихнуть» или еще что сделать…
* * *
Я продолжаю брести по улочкам религиозного квартала,
будто переношусь лет на сто-сто пятьдесят назад. Думаю,
вспоминаю отца и мать. Они, мои ушедшие в вечность роди-
тели: Арон сын Израиля и Малка дочь Нухема родились и
росли в таком же пространстве еврейского духа, в которое
пришел я через Миграш а-Руси.
Из открытых дверей синагог слышны молитвенные напевы
на святом иврите, а рядом с открытыми ажурными калитками
внутренних двориков — играющие дети что-то пищат между
собой на идиш…
230
А вот мальчуган с еще не остриженной головкой1 — дер-
жит отца за подол капоты, подпрыгивает, просясь на руки, и
кричит: «Татэ! Татэ! Татэ!»
Да… Всего сто лет назад мой отец Арон был таким же ма-
лышом и так же говорил на идиш, просясь на руки к своему
отцу, Израилю. Где она, могилка моего дедушки? Там же, где
всех его соплеменников… В еврейском местечке Городок по-
сле Катастрофы жила только одна, чудом выжившая еврейская
семья. Но сейчас и она подалась в Америку…
Сестра моего деда Израиля Ида похоронена в Приволжске
более пятидесяти лет назад. А один из племянников деда,
Мордехай, похоронен в Иерусалиме, совсем недалеко от Меа
Шеарим на кладбище Санэдрия. А его дети и внуки продол-
жают жить в Меа Шеарим.
Вот так и получается: в Восточной Европе уничтожены ев-
рейские городки, а на Святой земле живет квартал Меа Шеа-
рим, наполненный еврейским духом…
Мысли, мысли… Думы, думы… А я, иерусалимский свобод-
ный сапожник, связанный родственными узами с экзотическим
Меа Шеарим, незаметно для себя прошагал по его узеньким тро-
туарам и добрался до Бухарского квартала — Шхунат Бухарим.
* * *
В те же годы, как был построен Миграш а-Руси, Меа Шеа-
рим, начал строиться и Бухарский квартал, коренными жите-
лями которого стали бывшие граждане Российской империи,
но не ашкеназы, а «мизрахим», то есть восточная субэтниче-
ская группа евреев, говорящих между собой на бухарском (ев-
рейско-таджикском) языке.
Земельный надел у турецкого султана купил и начал строи-
тельство домов торговец чаем — рабби Шломо Мусаеф. Де-
вять месяцев шел караван с грузом из Благородной Бухары в
Золотой Иерусалим. Просьба стареющего отца заставила
1
Религиозные евреи не стригут волосы мальчикам до трех лет.
231
Шломо отправиться в долгий и опасный путь через Иран и
прочие земли, контролируемые османским фюрером.
Арабы-бандиты, ведущие кочевой образ жизни, могли в
любую минуту напасть на особый караван, везший религиоз-
ных переселенцев, действующих с благословения мудрецов
Торы и Талмуда:
— На закате дней жизни своей подумай о месте, где будет
могила твоя… Ты — еврей, а значит — попробуй добраться
до Иерусалима и там окончи свой жизненный путь на Земле…
После того, как первый караван-разведчик добрался до
Святой земли, прошло два года — и еще один, новый, боль-
шой караван медленно потащился через горы и пустыни во
вновь строящийся иерусалимский квартал восточных евреев.
Снялись с насиженных мест в Средней Азии многодетные
еврейские семьи: от сгорбленных прадедов до крошечных пра-
внуков — все мечтали о радостных днях возвращения на ро-
дину предков.
Задолго до первого съезда сионистов и первого съезда
РСДРП шел караван пустынным путем: Бухара — Иерусалим.
Время бежало, караваны шли… А там и другой путь объявил-
ся: поездами, с пересадкой, до Одессы — а оттуда пароходом в
Святую землю, с визами, вещами, свитками Торы…
И тут наступило время Великой Октябрьской Социалисти-
ческой революции в России. Вот эта-то революция и послала
своего командарма Михаила Васильевича Фрунзе «освобо-
дить» трудящихся Бухарского Эмирата.
А как же — справедливость должна восторжествовать во
всем подлунном мире…
В результате, не успевшие уехать бухарские евреи на дол-
гие годы оказались за «железным занавесом», за колючей про-
волокой. Зона — она и в Средней Азии зона!
В Бухаре, Самарканде, Ташкенте, Душанбе лились слезы —
не успели люди вовремя уплыть пароходом или уйти с карава-
ном в Иерусалим.
Оторванные, зачастую в безвестности, долгие годы жили
тоскующие по братьям люди в Шхунат Бухарим. Что они мог-
232
ли сделать? Чем поддержать своих близких? Ничем... Остава-
лось страдать, ждать редких писем да молиться.
Бежало время да бежало. Не свиделись дети — свиделись
внуки. Дождались!
* * *
Живут бухарские евреи по соседству со своими европей-
скими единоверцами, вспоминая свои кварталы-махалли, свои
городишки и кишлаки, в которых долгие годы жили их предки.
Живет Бухарский рынок рядом с улицей Шломо Мусаеф, и
синагога, названная его именем, стоит в одном из переулков
рынка.
И после окончания обильного еврейского застолья воскли-
цают и восточные, и европейские евреи:
— Благословен Ты, Господь, Бог наш, вернувший нас в Ие-
русалим!
* * *
Прогулялся я, Иесса, сердцем и душою по особенным иеру-
салимским кварталам: Миграш а-Руси, Меа Шеарим, Шхунат
Бухарим, в которых иногда можно услышать и разговор на
русском языке… Очень много евреев из бывшего Советского
Союза, который по велению времени разлетелся на множество
черепков, как упавший с шестка печки глиняный горшок, ныне
живет в Израиле. Приехавшие проживают с достоинством и
честью, как положено им по жизненному статусу, но есть сре-
ди евреев и так называемые «некоторые»… А эти самые «не-
которые» дробятся тоже на множество разных подгрупп — как
нерушимый Союз рабочих и крестьян…
В общем, набрел я на одну такую группу «некоторых», ко-
торые называют себя «Нетурей карта»1 — совсем рядом с
1
Крайне ортодоксальная группа, не признающая существования Государ-
ства Израиль.
тиницей «Северная», в месте плавного перехода Меа Шеарим
в Бухарский квартал.
Черношляпые, бородатые, в капотах и гетрах, полуботин-
ках-чунях, то есть без шнурков, соответственно в давно не
стиранных рубашках — мужики… Бабы под стать своим бла-
говерным: в париках или черных косынках на обритых наголо
башках, одежки с длинным рукавом, юбки в пол, не знающие
утюга. Соответственно, эти женщины похожи на прекрасную
половину человечества, как оседланная корова на кобылицу. И
детишки под стать папам и мамам —грязноватые рубашонки у
мальчиков, толстые колготки, выглядывающие из-под мятых
линялых юбчонок у девочек, волосы не чесаны, мордашки
давненько не мыты…
Горлопанят все. И обвешали все стены плакатами:
«Нет — сионизму на Святой земле!»
«Без Мессии нет Государства Израиль!»
«Кто участвует в выборах – не попадет в Царство Небес-
ное!»
«Русские проститутки и алкоголики, убирайтесь обратно в
Москву!»
В городе Приволжске в годы моей юности всевозможные
скандальные уличные сцены назывались «бесплатное кино».
В момент я превратился в уличного зеваку, разглядываю-
щего неповторимые кадры «площадного базара».
Глазел и думал: «Если человек в этой жизни недоучка, вот
как Хрущев, к примеру, то его могут воспринимать только как
придурка. А если человек учился-переучился в высших рели-
гиозных институтах и очень многое познал, но несет заумную
чушь? Простые люди такого непонятного человека, в итоге,
тоже записывают в придурки, но только заучившиеся. А если у
него, заучившегося, знания от лженауки — допустим, совре-
менной каббалы, то он — придурок дважды!!»
А где же середина? Я рассматривал происходящее на про-
тивоположной стороне улицы — и вдруг мои мысли взяли об-
ратное направление, то есть схватили меня самого:
— А зачем тебе, Иесса, нужно глазеть на непонятных людей и
думать о них? Сам-то ты кто, что встал тут и любуешься?

194 - 212 213 - 233

234 - 251

Липа - художник, писатель, сапожник.